MARIE FRANCOIS
Мари Франсуа

● Возраст: 20.03.1988, 24 y.o. ● Место жительства, занятость: Даунтаун; математик по образованию, пианистка по призванию, безработная героиновая наркоманка — согласно жизненным обстоятельствам. ● Проклятый род: Оутс. ● Никнейм в чате: Скрытый текст: Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

● Биография:
- Нет, не так, Мари-Энн, ты опять не дотягиваешь! Разве тебя возьмут на региональный конкурс, если ты будешь играть так?
Правда, до конкурса её допустят только через два года – только потому, что он проводится среди школьников, а не пятилетних.
Матушка с истероидным и маниакальным стремлением мечтала, чтобы её потомство смыло все грехи о нереализованных мечтах самой Патриции. Миссис Франсуа, конечно, была очаровательна и любима обществом, но так и не получила PhD, да и замуж вышла за одноклассника, а не принца из Лиги Плюща. В традициях разочарованных в жизни уроженок маленьких городов, она попыталась воплотить все свои наивные фантазии в дочке – да так, что та и подумать боялась об играх с друзьями (другие дети? Такие вообще есть?) и в целом детских шалостях. Каждый месяц, каждый год появлялась новая задача: крупная или мелкая. Сегодня мы начинаем готовиться к конкурсу чтецов, а через неделю пора усилить тренировки на крытом катке – дочка Стимпсонов обгоняет маленькую Мари на два показателя. Всё это казалось естественным, словно альтернативы нет, словно так живут все дети из мало-мальски адекватных семей. Как-то в окно их дома залетел бейсбольный мяч, разбив стекло, Мари по неосторожности порезалась, а Патриция с ужасом причитала, что на районе собрались одни малолетние преступники – «А вроде бы из приличных семей!». Для Патриции все, кто получал хотя бы B+, кажется, были малолетними преступниками.
Так и росла Мари – юркая, обаятельная и всеми любимая «мудрая малолетка», как про неё извечно шутила бабушка. Она нравилась всем: соседи ставили девочку в пример своим детям, одноклассники если и не любили “Miss Perfect”, то не могли побороть то и дело возникающую симпатию к кротости и ненавязчивому очарованию, а учителя то и дела восхищались тому, как старательно выведены заглавные буквы в тоненькой голубой тетради. До пятнадцати лет личность Мари была недостаточно сформирована, чтобы она могла критически относиться к  происходящему в жизни, к тому же, у нее и вовсе не было времени за всеми этими соревнованиями, выступлениями и вечными экзаменами мыслить о чем-то, кроме «как всё успеть».
А когда ледяным душем всё же накатило неизбежное осознание скованности и ужаса собственной жизни, Мари, конечно же, хотела сбежать и всё бросить, но. Но надо было готовиться – на следующей неделе математическая олимпиада.
-----------------------------------------------------------------------------------------------
Плимут в первое время был сравним с долгожданным глотком вина после утомительного дня – раскрепощенно, вкусно, без осуждения. Мари читала, что людям с её психотипом и особенностями взросления свойственно ударяться в девиантное поведение с первым жизненным переломом, но этого не произошло. Как оказалось, переломная трещина поджидает совершенно в другом моменте жизни.
Тогда она, кстати, и начала пить вино, впервые в своей жизни попробовав алкоголь. Казалось, что в этом есть особенное очарование – быть идеальной во всем, а еще более совершенной – с бокалом крепкого пинотажа. К тому же, ощущение собственной концентрации на стремлении быть self-made теперь давило не только на неё, но и на окружающих. Однокурсницы недоумевали, почему Мари отказывается  пойти на вечеринку домой к Саймону и как можно не знать,  что в этом году в моде не 80-е, а 70-е.
Впрочем, Мари было плевать. Она наслаждалась возможностью не зачесывать волосы во время обеда и не чистить зубы после каждого приема пищи, как каждый день напоминала ей матушка уже почти двадцать лет.  Чёрный цвет в одежде перестал быть табу-ты-же-не-на-похоронах-мэри-энн-ну-что-такое,  а по особым случаям Мари даже позволяла себе накрасить губы красным без опасения, что отец назовет её «уличной девкой».
Учеба давалась так же легко, как и в школе – очередные конкурсы, конференции и целый букет приятных перспектив тянулись шлейфом за Франсуа.  Матушка звонила два раза в день, перед этим учтиво писав текстовое сообщение – закончились ли у дочурки занятия? Не пропустила ли она ничего? Она точно получила А за эссе?  Мари покорно кивала и засекала продолжительность разговора, ставя рекорды на самый короткий – тогда выдавались самые приятные дни. Уже на втором курсе иногда и вовсе удавалось выйти в бар, не по той причине, что очень хотелось, скорее от необходимости хотя бы казаться уместным элементом социума, Мари совершенно не хотелось становиться изгоем – в 19 лет окружающие тебя не менее глупы и жестоки, чем в 11. Стремление быть самой лучшей уступило стремлению быть нормальной.
Мари никогда не сознается Джеймсу, что не помнит, как они познакомились. Когда однажды этот вопрос естественным образом возник на семейном ужине, она с завидной невозмутимостью переадресовала вопрос Риордану – мол, ну ты же лучше рассказываешь. Тогда она, конечно, с улыбкой кивала; наверное, Джеймс заметил нелепый обман, но больше никогда не поднимал эту тему. За что-то такое именно он и оказался любим.
-----------------------------------------------------------------------------------------------
«Существует ли такая вещь, как «трагический изъян» — зловещая темная трещина, пролегающая через всю жизнь, — вне литературы? Когда-то я полагал, что нет. Теперь же уверен, что существует».
-----------------------------------------------------------------------------------------------
Родители украдкой подсунули своей дочери книжку о половом воспитании, когда той было восемь или девять лет. Конечно, она была прекрасно осведомлена о необходимости надежной контрацепции, но разве каждая счастливая мать годами планировала ребёнка? Джеймс отлично укладывался в образ «того самого» - он заботился о ней больше, чем в своё время отец, и, что самое главное, ничего от неё не требует. Вымученная извечными стремлениями и призрачными мотивациями, Мари до болезненного хотела найти свою зону комфорта, найдя её, как, увы, многие женщины, в отношениях с мужчиной. Это кажется чем-то настоящим, чем-то наконец предельно изолированным от правил, ограничений и извечных одержимых стремлений. Мари Франсуа всего лишь верила, что её маленькая дочь станет лучше – что именно она, как не получилось у неё, добьется всего того, что хочет сама: может, будет рассекать океан в поисках сокровищ или станет великим инженером, помогающим проектировать космические корабли. Она просто станет тем, кем хочет быть, она будет самой собой. А Мари пока будет отчаянно реализовывать себя в сущих глупостях: приятельнице со школы она зачем-то сшила куклу, Джеймсу надарила три гигантских шарфа, а их дому – десятки самодельных элементов.
Матушка, конечно, недовольна. Свадьба будет совсем скоро, но у Мари уже бесстыдно выпирает живот. Укоры Патриции в итоге всё же уступают рациональности – лучше дочь родит ребёнка в браке, пусть и так поздно. Маленького бастарда в своём роде она терпеть не готова, в приходе их семья точно потеряет статус, да и сейчас между злыми католическими ртами уже мерцают предосудительные перешептывания.
Что случилось тогда – не знает никто. Даже сама Мари. Всё, что она помнит, - это безграничная, необъятная боль, едкая кислота, разъедающая внутренности, приговаривающая: «Так будет лучше». Обрывки мыслей, мотиваций и побуждений роились в полубреду – когда рвало с кровью, когда она на несколько мгновений приходила в себя и сквозь неистовую резь внизу живота бормотала что-то невнятное. Альтернатива конца собственному безумию, страх пускать нового человека в иррациональный и конечный мир – подарить ему жизнь для того, чтобы в конце концов он умер? Чтобы наблюдал смерть сначала любимой собаки, за ней бабушки или дедушки, а после и вовсе организовывал похороны собственных родителей?
Мари знала, Мари знает, что всё сломалось. То ли это стало попыткой игры в Бога, то ли неуемной истерикой – с каждой секундой она испытывает всё больше злости к тем, кто спас её. Оставаться здесь не  имеет смысла, возможно, единственное, что держит её – любовь Джеймса, словно призрачная ответственность за его чувства, перед его стремлением спасти помогает засовывать в рот кусок хлеба и заливать его водой.
Трава кажется приятным искуплением. Сначала Мари хватается за резную деревянную трубку, купленную на барахолке, только для того, чтобы заснуть. Потом – чтобы проснуться. Каждое утро, начинающееся не с травы, расчерчивается звериным воем, разрывающими рыданиями – Мари плачет, и плачет, и снова плачет перед зеркалом, она всегда плачет именно перед зеркалом, будто намеренно выискивая максимальную степень ненависти к тебе. Затем в доме появляются таблетки, за ними – порошок. А дальше, кажется, только мрак.

● Характер:
Что можно сказать о характере человека, от которого не осталось ничего, кроме желания укуриться, убиться таблетками или вынюхать всё до последнего миллиграмма? Под полным равнодушием к внешнему миру, может быть, еще теплятся угольки того, чем является Мари Франсуа, но каждая новая доза становится горстью земли на крышке гроба. Мари – самый истерзанный, самый потерянный и самый поломанный человек из тех, которых вам удалось повстречать. Общение с ней не принесет вам ничего, кроме неприятной жалости и болезненной вины, словно не она сама, а вы или просто мир, к которому мы все причастны, сотворил с ней это. Про неё вам точно говорили родители: сначала в детстве, ставя в пример, а сейчас – ставя в укор. Мол, до чего докатилась, «я слышала от Вёрджила, что он видел Мари Франсуа в переулке с сомнительного вида мужчиной, он давал ей деньги, представляешь? Мари Франсуа теперь проститутка!». Нет, конечно же, Мари Франсуа не проститутка, но слухи о падшем потомке безупречной католической семьи плодятся со скоростью нарастания зависимости девушки от сильнодействующих веществ.
Мари всегда была умна, целеустремленна, организованна, заботлива и преданна. Мари всегда была маленькой “Miss Perfect” – в подростковом возрасте после школы бежала на очередные тренировки или дополнительные занятия, а выходные проводила в приюте для животных или же готовила печенья для прихожан воскресной службы. Она делала всё, что было нужно делать, что ей говорили делать – покладистая и готовая добиться всего, что задумано. Больше всего она ценила справедливость и боролась за сохранение баланса всеми силами, так и не смирившись с бессмысленностью подобных стремлений и реальном отсутствии справедливости в мире. Такие, как Мари Франсуа, становятся успешными учеными или работниками спецслужб, такие вершат серьезные дела. Она молчала, когда того требовала ситуация, и говорила тоже – в самое время и именно то, что нужно.
Склонность к самоанализу и рационализации происходящего когда-то было сильной стороной характера, теперь же оказалась наиболее деструктивным элементом сознания. Раньше это помогало справляться с иррациональностью мира, помогало видеть свою целостность в разрозненности происходящего, в конце концов – спасало даже после нервных срывов. Сейчас же это превратилось в ночную химеру, огромное чудовище, давящее на грудь, – порой даже физически Мари очень тяжело дышать, она не может восстановить естественный ритм вдохов и выдохов. Монстр шепчет слова вины и осуждения, терзает совесть и остатки разума, Мари не подозревает о проклятье и знает, что во всем, конечно же, виноват не мир, и главным врагом для неё остается она сама.
У Мари никогда не было близких друзей и, кажется, именно потому, что на интуитивном уровне она очень хорошо разбирается в людях. И люди казались, да и кажутся ей предельно нечестивыми, неприятными и фальшивыми, каждый чужой взгляд, каждое слово проходит сквозь внутренние фильтры Франсуа. Несмотря на это, она умеет любить сильно и по-настоящему, отрекаясь от себя и мира вокруг, потому что любовь – это то, ради чего приходится каждый раз преодолеваю новые разломы собственной жизни. Надежда на то, что кто-то когда-то будет считать Мари тем, кем она мечтала стать в детстве и всю свою жизнь, бесспорно до определенного момента было непоколебимым фактором и оправданием существования на этой планете. Какой еще может быть смысл?

● Факты о персонаже:
- Всегда была предельно педантична и брезглива, сейчас от этих черт остались только вымученные привычки, которые из головы не выбивают даже наркотики;
- Играла на фортепиано, занималась фигурным катанием и владела французским языком – в традициях идеалов безупречных дочерей;
- Однажды, пытаясь доказать однокурсницам, что она не такая зануда, как о ней говорят, проколола язык. Правда, штангу сняла уже на следующий день;
- Училась на математика, но бросила университет на третьем курсе из-за беременности;
- Всегда много читала: художественную литературу, научпоп и даже поэзию, получая удовольствие не столько от процесса, сколько от объемов списка прочитанного;
- В последнее время одевается небрежно и носит одно и то же: джинсы со свитером/футболкой или длинное черное платье «в рубчик» с круглым вырезом и длинными рукавами;
- Несмотря на свою зависимость от разнообразных веществ и на данный момент доминантно от героина, никогда не кололась – то ли от детского страха перед иглой, то ли от брезгливости.

● Связь с игроком: Скрытый текст: Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

● Пожелания: Скрытый текст: Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.