Амнезия. Редкое расстройство, подлянка от собственной памяти, последствие черепно-мозговой травмы… что ещё? Ах да - проклятье. Каждая ведьма затвердила наизусть список страшных даров, полученных в награду за казнь Палмер. Конечно, нельзя быть ни в чём уверенной, пока не проведёшь расследование. Именно по этой причине Клэр не стала рассказывать коллегам по ковену про потенциального спарка. Успеется. Она должна убедиться. И если ей повезло… Извини, Дилан, ничего личного. Просто борьба за власть. Могущество, которое твоё ленивое воображение не в силах даже представить.
Работая в госпитале, можно не напрягаться, чтобы извлечь интересующую тебя медицинскую документацию. Клэр легко добралась до записей о семье Холмс, изучила их вдоль и поперёк. Выяснила, что родители парня не страдают никакой амнезией, в отличие от сестры. Дети были частыми посетителями клиники. Более ранние записи о старших родственниках найти не удалось, но и этой информации достаточно, чтобы клещом вцепиться в семейку. Каждое третье поколение. Дилан и его сестра. Интуиция одобрительно кивает. Слушай своё шестое чувство, ведьма, и будет тебе счастье.
Казалось бы, дальнейшее - дело техники. Однако Клэр долго ходит вокруг да около. Отсылает тень бродить бестелесным шпионом по дому Холмсов. Иногда подходит к двери, но так и не решается нажать на кнопку звонка. А если он - тот самый, что тогда? Клэр знает, что нужно сделать, но вовсе не уверена, что хочет принимать в этом участие. Хотя, есть же ещё девчонка, с ней должно быть проще. Она - безликая марионетка в кукольном театре. В отличие от брата, жертвенного агнца с глазами ребёнка...
Тук! Камешек легко ударяется об оконное стекло комнаты Дилана. День стремится к вечеру. В октябре темнеет рано, но свет пока не уступил бразды правления синим сумеркам. Клэр ждёт, задрав голову. Он там, она знает. Можно просто напроситься в гости, но ей приспичило воспользоваться именно этим древним безотказным способом, бывшим в ходу у поколений детей до пришествия эры всеобщей мобилизации.

Клэр не хочет внутрь. У ведьмы аллергия на вылизанные уютненькие жилища, порядок, чистое свободное пространство - всё то, что начертано на флаге добропорядочных американских домохозяек. Она посетила комнату Дилана бесплотной тенью и пришла в уныние. И это - логово подростка, святая святых пубертатного разгула? Где плакаты, из-под которых не видно стен, распиханные по углам Очень Важные вещи, сигаретные ожоги на полу, стереосистема в человеческий рост, чтобы вся улица была в курсе музыкальных пристрастий Холмса младшего, где хотя бы один несчастный носок под кроватью? Нет, Клэр не поднимется наверх. В своих дизайнерских обносках и тенями на пол-лица она будет смотреться чужеродно. Девушка отрицательно качает головой.
- Лучше ты спускайся! И мороженое прихвати.
В ожидании она садится прямо на газон, скрестив ноги, спиной к дому с его образцовой аккуратностью, и затыкает уши наушниками. “У нас” значит, что рядом с парнем находится кто-то ещё. Самый очевидный вариант - его сестра. Клэр не хочет её видеть. Нельзя, чтобы девушка-звезда стала живым человеком для неё. Это усложнит задачу.

- Тебе не холодно на земле?
Вопрос пробивается сквозь печальные жалобы гитары. Клэр вытаскивает наушник и только потом искоса смотрит на Дилана, сутулой башней возвышающегося над травой. Его не наигранная забота всё ещё вызывает недоумение и обжигает теплотой. Девушка пожимает плечами. Не хватало ещё привыкнуть к этому ощущению, искать его потом, расстраиваться, не находя. Она принимает предназначенный ей дар, разворачивает упаковку, не снимая её до конца. Пробует, кивает удовлетворённо.
- Вкусное.
Через секунду она уже на ногах. На ней сегодня чёрно-белое пончо с этническим узором-ёлочкой и кистями по краям, неизменные чёрные джинсы с вентиляцией, чёрные кожаные перчатки без пальцев, те же тяжёлые ботинки, не зашнурованные до конца. Амулеты и браслеты скрываются во мраке ткани. Тёмные глаза придирчиво изучают визави.
- Всё ещё помнишь меня? А говорил, амнезия, людей забываешь. Может, даже помнишь, куда мы собирались?
Медицинские записи подтверждают, что это так, но она намерена услышать его версию.
- На оба вопроса ответ “нет”. На что мне твоя сестра? Я не знаю, о чём общаться с девушками. Идём. Камеру взял?
Направляясь в сторону автобусной остановки, Клэр сначала обкусывает с мороженого шоколад и только потом принимается за обнажённый пломбир. Жестянка на колёсах подбросит их до ближайшей к морю точки, затем предстоит отпахать несколько километров по лесу. За это время можно выпытать всю подноготную доверчивого Холмса. Ведьма собрана и задумчива. Она скована обручами долга и больше не может быть просто девушкой, болтающейся с просто парнем по окрестностям.

Отредактировано Claire Warren (2016-04-18 20:27:12)

Фотографии с того вечера. А интересно, какой её запечатлел беспристрастный взгляд японского чуда техники? Тёмной, сумасшедшей, буйной, расслабленной… свободной? Просматривая снимки в сети она жалела иногда, что не её душа оставила след в этих чёрно-белых изображениях.
- Фотки хоть покажешь? Получилось что-нибудь приличное?
Она спрашивает небрежно, как бы и не интересуясь вовсе участью тех кадров. По дороге терпеливо объясняет цель их трипа. Ведьма влюблена в море, но нечасто позволяет себе свидания с ним. За созерцательным спокойствием обычно приходит желание увидеть что-то кроме приземлённого, распухшего от людских несчастий города. Тоска по несбывшемуся, боль от минувшего. Заявляется понимание, что не так уж свободна она в этой клетке с бетонными прутьями муниципальных пятиэтажек. И всё-таки её тянет к необъятному простору водной глади. Может, поделиться своими ощущениями с Холмсом? Клэр поглядывает на спутника, на губах то и дело мелькает тень улыбки. Забавный он. Расправился с мороженым прежде, чем Клэр успела ополовинить свою порцию.
- Ну ты ненасытный! Тебя мамка не грозилась из дома выпереть, с таким-то аппетитом?
В каждой шутке есть доля шутки. Для Клэр странно, что у родителей с выросшими детьми могут сохраниться добрые отношения, которые не исчерпываются эгоистичным потребительством и вечным раздражением на “прожорливых дармоедов”. И находиться на этой тенистой улочке с рядами аккуратных домиков-близнецов ей странно. Она неосознанно ждёт сердитого окрика, который прогонит маленькую паршивку с чужого праздника жизни. Пусть она давно выросла, дочери скид роу по-прежнему не место в уютном райончике, где у людей всё хорошо.   
На остановке она садится на скамейку, укрытую под козырьком, закидывает ногу на ногу. Приглашающе хлопает ладонью рядом с собой.
- Надо ещё какой-нибудь жратвы прикупить, на берегу макдаков не водится. Зато чаек как грязи, можно подбить и зажарить, они жирные, - она подмигивает Дилану, давая понять, кто будет охотником. Потом отворачивается, высматривая неторопливый автобус, как раз вынырнувший из-за угла на дальнем конце улицы, и отвечает на следующую порцию вопросов. 
- Пещеры есть, разумеется. Ты разве никогда там не был, что не знаешь? А, точно, у тебя ж память отшибло! Но меня ты записал. И много у меня соседей по списку? И за что мне вообще выпала честь там оказаться после случайного знакомства?
Она держится непринуждённо, но глаза так и вцепляются в Дилана. Что сохранил его дневник о магии, которой он стал свидетелем? Сунуть бесплотный нос в дневник у тени не вышло, и Клэр сгорала от любопытства в попытках угадать, что же там написано.