Thomas Walker
Томас Уолкер

● Возраст: 18 y.o ● Место жительства, занятость: Даунтаун, Нижний Холлсэндс, в поисках хоть какой-нибудь работы ● Проклятый род: Уолкер ● Никнейм в чате: Скрытый текст: Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

● Биография: Если вам пришлось родиться в Даунтауне, рано или поздно, обязательно появится это странное ощущение... Словно рука смерти коснулась вашей щеки, мазнула вскользь, оставляя после себя не то пустоту, не то страх.
А боятся Томасу за свою короткую жизнь приходилось, уж поверьте. Отец «чертов сукин сын, чертов — я не могу больше терпеть все это» бросил их, когда мальчику исполнилось четыре года. Всего лишь четыре года. И по мере взросления Том все больше осознавал, что мир этот похож на кусок высохшего дерьма прилипшего к твоему ботинку.
Он любил отца. От него Томасу достались те же русые волосы и глаза, о которых в дальнейшем мать говорила — рыбьи.
«Перестань смотреть на меня своими отмороженными глазами, Том, ты меня пугаешь!»
Наверное поэтому эта женщина закрывала его в подвале так часто, чтобы лишний раз не напоминать себе о том, как с ней поступил ее «гребаный козел» муж. И он все чаще называл мать «женщиной, та женщина, эта стерва Маргери, а уж какие слова крутились на его языке...»
К тринадцати годам он и вовсе перестал называть её как-либо, полностью закрывшись в своей черепной коробке от мира, который едва ли был к нему благосклонен. Маргери уже долгое время упивалась своей любовью к богу, и потому, жизнь в их доме, полном грязи и морального насилия, превратила его в немого, бледного, совершенно потерянного и чокнутого «этот странный парень, у него же с головой не все в порядке»
«Только Бог сможет любить тебя, только благодаря ему мы все еще живы и есть у нас хлеб насущный»
Хлеб, которым он подкармливал крыс, что стали его извечными спутниками, они были везде — маленькие, большие, серые и черные, чаще тощие и облезлые, как и он сам. Они спасали его от безумия в темные дни, когда парень просиживал часами в подвале, пропахшем сыростью и плесенью, и вся его одежда, и вся его душа... И он плакал. По началу он рыдал, уткнувшись в собственные колени, размазывая слезы и сопли по щекам, и ему мало верилось в такие моменты, что Бог его любит. Потом боль отступила, заполняя пустоту внутри тишиной, огромной необъятной, и потому молчать стало приятнее всего, молчать и смотреть на них на всех, так, словно он и вправду тронулся, совсем слетел с катушек. Таблетки, что ему выписали, он скармливал крысам, и те дохли посреди подвала, и тогда Томас задавался вопросом — почему же он сам все еще жив?
Стоит ли говорить, что жизнь с фанатичной мамашей исключала или лучше сказать — присекала всяческое общение с любыми людьми. Будь то одноклассник, разносчик газет или же случайный прохожий. Сука Маргери говорила, что ни к чему хорошему знакомства с людьми его не приведут. «Они все будут смеяться над тобой и ты вернешься ко мне, униженный, ничтожный, с мокрыми слезящимися глазами»
Убедиться, что она говорит правду ничего не стоило. Остальные и впрямь шарахались от него, шептались, а порой и вовсе высказывались во весь голос. «Вон идет урод из дома Уокеров, интересно, он спит со своей мамашей или она только шлепает его за плохое поведение? Говорят он ест крыс...Эй, дибил, каковы они на вкус!?»
Благодаря кому все это случилось? Не трудно догадаться.
«Ты мой маленький мальчик, иди и помолись, очисти свою душу от грехов, коих на тебе так много... Это все дурная кровь, дурная кровь твоего отца»
Но даже среди всего этого кошмара, унижений и вечных мыслей о смерти, в мир Тома Уолкера как то пробрался тоненький лучик света, впуская в него свежий воздух и надежду, которой он никогда не знал. Знакомство с Кэт, его Кэти перевернуло весь маленький мирок с ног на голову -  у них получалось общаться не открывая рта, просто касаясь друг друга взглядом, а в моменты, когда он неловко скользил ладонью по ее разгоряченному плечу, (словно в этой девушке собралось все солнце, весь Бог, о котором постоянно твердила мать), парень просто не мог дышать.
И Бог этот был настоящим, понимающим и добрым. Его хотелось целовать, но о таком Тому даже страшно было подумать. Потому ему приходилось нежно любить Кэти, и никогда не говорить об этом. И никогда не успеть сказать. Потому что как и все хорошее в его жизни, единственное хорошее — она закончилась. Она умерла. Исчезла. Оставив после себя море слез, скулящей тоски и длительных часов, проведенных на ее могиле.
«Они все тебя бросят, Томи, и ты вновь вернешься к мамочке, тупой никчемный засранец...»

● Характер: Одним словом — замкнутый.
Нелюдимый и порой жестокий, но последнее, скорее, относится исключительно к самому себе. В его больничном листе было красным по белому написано — склонен к психическим расстройствам и шизофрении. Они забыли упомянуть о главном факторе — матери, но кому вообще интересен мир подростка, что больше не говорит ни слова. Эта дрянная мамаша не смогла выбить из него любви к созерцанию, к чтению, к медицине. Книги, что доставались ему с большим трудом, в потрепанных переплетах (могло ли хоть что-то в их доме быть новым и красивым?) были зачитаны до дыр и это помогало Тому просыпаться каждое утро и не думать о том, как лезвие осторожно может избавить его от всего этого мира, набитого тем самым дерьмом, что прилипает к ботинку по весне, а запах ты чувствуешь на протяжении всего лета и даже осени...
Но быть может это ты сам воняешь, маленький психопат, верно?
● Факты о персонаже: * Имеет психологическую травму из детства, благодаря стараниям матери со временем это не только не прошло, но и усилилось.
* Ненавидит церковь и однажды порезал себя, только чтобы Маргери не тащила его туда.
* Шрам, что остался вдоль живота, ноет каждый раз с приходом грозы, и никакие таблетки не помогают заглушить эту боль.
* Думает, что не способен любить больше, боится подобных чувств
* Мечтает стать хирургом

● Связь с игроком: почта — самое быстрое

● Пожелания: Скрытый текст: Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.